Крымская война. Перезагрузка

Некоторые страницы в учебниках истории стараешься пролистать побыстрее. К таким страницам относится история Крымской войны, которую нас учили считать позорной для России. Откуда же взялось другое название Севастополя: город русской славы? Понять это, как ни странно, помогают извлеченные из земли мелочи военного быта: форменные пуговицы, ордена, оружие.

Пока историки спорят об оценках события почти 150-летней давности, коллекционеры-копатели прослеживают персональную историю каждой пули. Увидеть войну с этой непривычной личной стороны теперь может и любой желающий.




Город разрушенных бастионов
Севастополь -- это тугие петли дорог, намотанные на культю Гераклейского полуострова. Ночь здесь нападает из-за угла. Только что солнце засвечивало до белизны любой пейзаж, а вот оно уже завалилось за горизонт, и город сыплется вокруг огненными кусками далеко отстоящих друг от друга микрорайонов, ямами черных долин, лунной магмой моря. В городе русской славы, как обломки скелета, торчат из земли античные руины в соседстве с панельным железобетоном. Повсюду лодки ничком и полуразвалившиеся стены непонятно каких эпох, а меж них крестики мачт, сонные пушки, краны и ржавые полузатонувшие субмарины по краям бухт. Пыль и соль, йод и полынь.

Есть у бывшего закрытого советского города и современная глянцевая часть. Вычурные таблички новой власти. Музыкальный фонтан на Приморском бульваре. Сеть кафе «Челентано» с манерной росписью… Но эта одежка -- фрак, натянутый на боевого боцмана.






В Крымской войне Севастополь в 1854-1855 годах принял на себя удар союзных войск Англии, Франции и Турции, предназначенный для всей России. На окраинный порт империи, беззащитный со стороны суши, обрушилась вся мощь работавшей на армию промышленности Британии и Франции.

Англия производила железа и чугуна в 26 раз больше России. Вражеские ружья били в несколько раз дальше, пушки были много тяжелее и имели практически неиссякаемый запас зарядов. Три из четырех сражений армия на армию в открытом поле русские проиграли. Одно -- Балаклавское -- стало победным, но развить успех русский главнокомандующий не решился. Большую часть времени Крымская война была осадной. За 11 месяцев бомбардировки союзники выпустили 1350 тыс. снарядов. Южную сторону разбомбили до основания. Но на большее сил и воли 150-тысячной англо-франко-турецкой армии уже не хватило. Русские солдаты и матросы (более 30 тыс. человек), которые стояли на Южной стороне, за одну ночь по понтонному мосту перешли на Северную сторону и соединились там с основными 115-тысячными армейскими частями. Полностью Севастополь захватить союзникам так и не удалось -- начинать новый штурм не было сил. Они выступили с инициативой переговоров о прекращении боевых действий, и в 1856 году был заключен Парижский мирный договор. Россия лишилась возможности иметь военный флот на Черном море, но потерь территории у нее не было. Кроме того, уже через 15 лет договор был денонсирован канцлером князем Горчаковым -- и все гигантские затраты союзных правительств обратились в ничто.

Источрические ценности в Крыму лежат прямо под ногами, на глубине одного штыка лопаты. На фото внизу: копатель со своей добычей на "Горке" в Севастополе

У каждого своя война
Cевастопольцев с детства отличает фанатичная любовь к истории. Число краеведов практически совпадает с численностью населения. По субботам и воскресеньям на Большой горке около храма свв. апостолов Петра и Павла собираются члены местного клуба коллекционеров. В просторечии -- копатели. Каждый выкладывает на тряпицу добычу -- покрытые патиной части амуниции, покореженные пули и ржавое оружие. За какие-нибудь 50 гривен (250 рублей) здесь можно приобрести эмблемку или пуговицу 150-летней давности.

С Горки ведут свое начало и очень серьезные коллекции. В том числе и самое масштабное в мире Шереметьевское собрание артефактов Крымской войны, которое сейчас выставлено в Балаклаве в штольне бывшего секретного советского завода по ремонту субмарин.

«Часто об этой войне говорят в сослагательном наклонении -- “вот если бы так”, -- замечает севастопольский краевед и коллекционер Евгений Дубовик. --

Евгений Дубовик

Прошло более 150 лет, а ни об одном ее сражении ни одной правдивой книги не написано. По наполеоновским войнам историки смогли договориться, все там понятно, а с Крымской -- одни загадки».

«Даже академический подход грешит незнанием реалий и топографии описываемых событий, -- добавляет историк Александр Ефимов, уроженец Севастополя, сотрудник фонда “Москва--Севастополь”. -- Академик Тарле, автор знаменитой советской монографии по Крымской войне, не занимался самостоятельным изучением документов. Какие-то выжимки ему готовили референты, переводчики. Например, Горчаков на французском пишет Меньшикову, что для перевозки снарядов не хватало волов и что этих волов не было даже у чумаков -- так называли тогда мелких промысловиков, которые привозили в Крым хлеб, а вывозили рыбу и соль. Переводчик слова “чумак” не знал и написал “кулак”. И академик, который вроде бы должен ориентироваться в местных терминах, подхватывает и объясняет, что кулаками здесь называли зажиточных крестьян».

«Планомерную археологическую работу здесь никто не ведет, -- говорит старший научный сотрудник дореволюционного отдела Музея обороны Севастополя Павел Ляшук. -- Все, что можно было разрушить, разрушено -- распахано под виноградники, сады, частные владения, дороги. Это не Европа и не Америка, где охраняются поля гражданской войны».

Поэтому так много значит сейчас деятельность серьезных коллекционеров, таких как братья Алексей и Игорь Шереметьевы (у них в экспозиции более тысячи раритетов только по Крымской войне -- столько нет ни в каком другом музее мира). Они не дают реликвиям пропадать на свалках, стараются по каждому предмету провести серьезное расследование: кому принадлежал, что с владельцем и с его полком происходило в тот или иной момент. Такие исследования приводят к неожиданным открытиям.

Детектив вокруг пуговицы
«В этой выставке мы попытались отойти от того, что показывают другие музеи, -- говорит старший из братьев Игорь Шереметьев. -- Мы не рассказываем о хронологии сражений, мы пытаемся проследить судьбы простых русских, английских, французских солдат и офицеров. Вот футляр кивера британского офицера 44-го пехотного полка. Судьба этого человека трагична. Лейтенант Джон Смит, двадцати четырех лет, прибыл 29 мая 1855 года в Крым. А 16 июня 1855-го он погиб! Он воевал даже не две недели, а всего лишь один день, один раз!»

Коллекция Шереметьевых началась с двух солдатских пуговиц. «Мы отдыхали в Крыму, и отец подарил нам с братом две пуговицы, 33-го и 35-го русских пехотных полков». А сейчас семейная коллекция составляет более десяти тысяч экспонатов, за каждым -- особая история конкретного человека.




Граф Лев Толстой при обороне Севастополя большей частью находился в тылу, но три месяца все-таки отслужил на передовой -- на редуте, прикрывавшем с тыла 4-й бастион, самое важное укрепление Южной стороны. В одной из витрин балаклавской выставки -- пуговица 11-го полка. Маловероятно, что она с мундира Льва Толстого, но по крайней мере точно такие были и у него, когда он служил в Севастополе. Другой пуговице из экспозиции по части обретения родного рукава повезло больше. Она была найдена в Балаклаве в середине 1990-х. Цифры на ней указывали на 70-й британский полк, под Севастополем не воевавший. А восемь лет назад в Национальном музее армии в Челси (Лондон) Шереметьевы и Дубовик обнаружили мундир с такими же пуговицами. Оказалось, что его владелец -- офицер Кристофер Боссано служил хирургом в 70-м пехотном полку в Индии, но в августе 1855-го был направлен в Крым для усиления медицинского корпуса. «К тому времени Британской армии, распространившейся на четверть мира, уже не хватало сил для осады полуразрушенной крымской крепости, и она ослабляла свои позиции в колониях, -- комментирует Игорь Шереметьев. -- В Англии не было даже полиции, за порядком на улицах следили отряды добровольцев. Все самое боеспособное население ушло в Крым».

Миномет арестанта Грядки
Военный быт может рассказать о многом. Например, любимым вином Нахимова и других моряков считалась крымская марсала. Это вино производят из винограда, посаженного между сосен, у него легкий смоляной привкус. «Раз пили такое вино, значит, до войны в Крыму было много сосен, -- демонстрирует исследовательскую логику Дубовик, -- тогда как на фотографиях времен осады Крым совершенно голый. Вся “зеленка” была вырублена на топку. Французский главнокомандующий Канробер завоевал уважение своих замерзших солдат тем, что зимой нашел топливо в голом поле. В земле оставались корни давно вырубленного виноградника».

Осадная зима была необычно холодной. Даже гордые шотландцы -- возможно, это единственный случай в истории -- отказались от своих килтов: на фотографиях их можно видеть в штанах в клетку.

По утверждениям севастопольских краеведов, преимущество союзных ружей перед русскими преувеличивают. Хотя, действительно, сначала нарезных ружей у русских почти не было, а Британская армия была вооружена ими на 90 процентов. Кроме того, английский штуцер бил на тысячу -- тысячу двести шагов, в отличие от русского, который бил хорошо если на восемьсот. Но британцы тогда еще не имели тактики использования такого дальнобойного ружья, прицельный огонь из него вести было невозможно. Вооруженные более совершенным оружием британцы в первом сражении понесли такие потери, что сами говорили: «Еще одна такая победа, и мы останемся без армии».

На одном из стендов показаны две английские пули к нарезному штуцеру Минье, одна из них целая, а другая деформирована в результате выстрела. Так вот, при ее детальном рассмотрении обнаружилось, что она отстреляна из несвойственного для нее оружия, из гладкоствольного. На ее поверхности отсутствуют следы нарезов. Выходит, неизвестный русский солдат умудрился затолкать вместо отечественной круглой пули более прогрессивную английскую и не просто выстрелить, но и попасть! На головной части пули четко отпечаталась пуговица мундира британского солдата 1-го полка.

Изобретательность защитников Севастополя подтверждает и одна из многочисленных представленных на выставке английских литографий того времени. На ней изображено, как в британский лагерь вдруг залетает русская бомба. Морские пушки в то время стреляли на 2-3 км, но лагеря ставились, естественно, в зоне недосягаемости для артиллерии противника. Британские лагеря стояли в 5-10 км от линии обороны. И вдруг -- «неожиданная гостья»! Оказалось, русский служивый из арестантской роты по прозвищу Грядка подбирал на 3-м бастионе выброшенные, никуда, казалось бы, не годные стволы орудий, поврежденных в результате боевых действий, устанавливал их в воронку из-под бомбы и производил выстрел. Вот так без твердой опоры, без прицела -- просто в сторону противника. Это называлось «стрелять в камыш». Как выясняется, эти выстрелы на русский «авось» помимо психологического эффекта давали и вполне реальные результаты. «Скажите, какой англичанин с инженерным складом ума додумался бы, что из выброшенного орудия можно еще раз стрельнуть? Да еще за счет поднятия ствола практически превратить его в миномет и превзойти обычную дальность выстрела больше чем в два раза?!» -- восхищается Игорь Шереметьев.

В отдельном шкафу -- разные поделки: кокарда, выпиленная из пуговицы, резаные пули с инициалами, терка из офицерского французского горжета (такой металлический воротник). Война была по преимуществу осадной, бойцы, чтобы чем-то себя занять в траншеях, мастерили что-нибудь из подручного материала. Есть несколько крестов, очень напоминающих солдатский орден Георгия. Что это за кресты? Было так много случаев героизма, что в какой-то момент на всех героев не хватало государственных наград. Поэтому им подчас вручали только одну ленточку, а орден приходил позже. Но на войне можно и не дожить, пока тебе пришлют из столицы крест. Опять же, когда идешь по улице, хочется, чтобы каждый видел, что ты геройский солдат или матрос. Поэтому из самого доступного для солдат материала, из расплавленной пули, делалось такое вот подобие Георгиевского креста.

Британские легенды Балаклавского сражения
Геннадий Мешковский похож на человека, который только что вырвался из боя, проскочил на своей машине под перекрестным огнем с двух редутов и теперь рассказывает о том, что увидел. Геннадий -- историк (специализация -- «Балаклавское сражение 25 (13) октября 1854 г. и действия русской полевой армии в окрестностях Севастополя») и журналист. Он уже пять лет занимается этим самым победным для русских эпизодом Крымской войны.






Об этом сражении помнят и говорят в мире уже более 150 лет. Один эпизод боя породил понятие «тонкая красная линия»: противостояние небольшого армейского подразделения превосходящим силам противника. Это общепринятый символ героизма (например, вышедший в 1998 году американский фильм о битве американского батальона с огромным японским гарнизоном во время Второй мировой войны так и называется). Этому эпизоду Балаклавского сражения посвящены десятки литературных произведений и сотни живописных полотен. В них красочно изображается, как лавина русских гусар -- 1200 кавалеристов генерала Рыжова -- накатывает на узкий строй облаченных в красные мундиры пехотинцев 93-го шотландского полка горцев (1000 человек), падают десятки окровавленных бойцов с той и другой стороны, потом русские отступают...

Геннадий Мешковский

Геннадий Мешковский уверен, что все происходило иначе: «Если изучить отчеты о сражении и карту местности, то можно понять, что столкновения шотландцев и Рыжова физически не могло быть. 93-й полк атаковали не гусары, а казаки, 300 человек. Шотландцы не успели перестроиться в каре, как это требует тактическая наука при противостоянии кавалеристам, и стояли в своих красных мундирах двумя линиями. Командовавший казаками подполковник Александров, увидев такое странное построение, решил, что это ловушка, что за шотландцами скрываются другие войска -- например, артиллерия. И в километре от первой линии дал приказ своим бойцам развернуться и отступить. Шотландский полк в этой атаке не потерял ни одного человека, только двоих ранило ядрами с занятых русскими редутов, а с русской стороны не был убит никто...»

Заключительной фазе боя под Балаклавой -- трагической атаке британской легкой кавалерии -- посвящено стихотворение английского классика Теннисона «Шестьсот», для англичан эти стихи то же самое, что для нас «Скажи-ка, дядя, ведь недаром…».

Английский главнокомандующий лорд Раглан отдал приказ атаковать батарею из одиннадцати пушек, только что захваченную у турок русскими. Адъютант Нолан передал этот приказ лорду Лукану, но тот из-за холмов не видел захваченных пушек и решил, что нужно атаковать расположенные прямо перед ним русские орудия. «Раций в то время не было, -- комментирует Мешковский, -- поэтому исправить ошибку мог только Нолан, но его убило первым же выстрелом». Лукан бросил бригаду лорда Кардигана через широкое поле, которое на тот момент простреливалось тремя русскими батареями. В этой огненной подкове на глазах у штаба 17-й уланский полк, цвет английской молодой аристократии, был уничтожен за 20 минут. На короткое время англичане смяли русские ряды, но в результате из шестисот с лишним (в одних источниках -- 661, а в других -- 676) всадников вернулось только сто пятьдесят девять, и то две трети из них были ранены. Французский генерал Боске прокомментировал атаку так: «Это великолепно, но так не воюют». Адъютанта капитана Нолана было приказано похоронить прямо тут на поле, безо всякой таблички, потому что командование решило, что это он виноват в случившемся. Больше английская кавалерия участия в войне не принимала.

Захваченные у турок пушки с Балаклавского поля боя долго стояли около Свято-Никольского храма на Братском кладбище Севастополя, но в послереволюционное время куда-то исчезли, скорее всего, были переплавлены. А 17-й полк улан существует в Англии до сих пор. Это действующая часть, у которой то же название и эмблема -- череп с костями, только бригада стала танковая. Ее представители приезжали под Балаклаву, когда их бригада несла боевые потери в Ираке, и возложили к памятнику венок с надписью: «В память всех погибших людей и лошадей».

Была ли война позорной?
Историки до сих пор спорят о том, почему Россия потерпела поражение в Крымской войне. Сейчас в архивах стали доступны новые, еще не описанные источники, которые позволят скорректировать оценку всех событий обороны, да и всей той недопонятой эпохе.

Война шла не только на территории Крыма. На других театрах боевых действий Россия полностью победила: на Кавказе, на Балтике, на Дальнем Востоке. К Санкт-Петербургу британской эскадре не позволили пройти заграждения из мин неизвестной в других странах конструкции, патент на которые был куплен русскими у Нобеля. В Петропавловске-на-Камчатке русский гарнизон при поддержке охотников-камчадалов сбросил англо-французский десант в Тихий океан. Вскоре после этого в заливе Кастри русскими моряками было нанесено поражение вчетверо превосходящей британской эскадре («Всех вод Тихого океана недостаточно, чтобы смыть позор британского флага!» -- с горечью восклицал историк английского флота). В Малой Азии у турок была взята крепость Карс. Военные действия там проводились блестяще.

Тем не менее Россия на 15 лет потеряла возможность иметь военный флот в Черном море. «Мы сдались не перед внешними силами Западного союза, а перед нашим внутренним бессилием», -- писал современник Крымской войны Ю. Ф.Самарин. Еще резче выступил другой очевидец событий И. С.Аксаков: «Падение Севастополя -- дело Божие, так как только так мог Бог и отметить всю гниль правительственной системы».
В советское время исторические события Крымской войны оценивали с позиций классового подхода: по мнению академика Тарле, война показала гнилость и отсталость царского режима и героизм простых защитников Севастополя. Теперь похожие штампы используют украинские политики. В украинских школах эту войну изучают в программе истории зарубежных стран, чтобы дистанцироваться от позора.

Но севастопольские историки с такой оценкой не согласны. «Конечно, для национального самосознания Российской империи это была гигантская трагедия: на фоне героических примеров 1812-го любой исход войны, кроме победы, воспринимался как катастрофа, -- говорит старший научный сотрудник Музея обороны Севастополя Павел Ляшук. -- Был разрушен красивейший город. Погибло и умерло от ран и болезней множество людей. Были израсходованы гигантские материальные ресурсы. Но позора не было! Судебные процессы над проворовавшимися интендантами? Они всегда сопровождали войны что в старой, что в новой России. А Крымская война дала немало новых героев и заставила резко модернизировать систему государственного управления».

По мнению историка Александра Ефимова (фонд «Москва--Севастополь»), существуют доказательства военного таланта первого главнокомандующего русской армией в этой войне князя А.С.Меньшикова. Он дал распоряжение затопить флот и организовать оборону Севастополя. Против затопления флота резко выступали моряки во главе с адмиралом Корниловым. Но затопленные суда создали непреодолимую преграду для проникновения судов союзников (настоящих «плавучих батарей») во врезающуюся внутрь города Севастопольскую бухту. Несмотря на свою громкую славу русский флот уступал по технической оснащенности и по количеству кораблей военным кораблям союзников. А оказавшись на берегу, моряки очень быстро создали эффективную оборону города, совершенно до этого неготового к нападению с суши. Критиковали Меньшикова и за знаменитый фланговый маневр -- когда он увел часть армии к Бахчисараю, всем показалось, что он бросил город. На самом деле из-за того, что в Бахчисарае стояла русская армия, союзники не решились закрепиться и квартировать на занятых ими в первом Альминском сражении высотах, потому что в таком случае рисковали бы подвергнуться нападению русских с тыла. И они ушли с Северной стороны, окружив город с юга. Только тогда Меньшиков вернулся в Севастополь. На севере кольцо осады так и осталось разорванным, и через этот разрыв в Севастополь из России все время обороны шло пополнение, боеприпасы, продовольствие. До сих пор этот маневр изучают во многих военных академиях мира.

Кишка и Мадлен
Сейчас мало кто помнит, что вязаные шапочки с прорезями для глаз, которые использует спецназ при операциях, придумали мерзнувшие под Севастополем английские солдаты, эти головные уборы назывались «балаклава». Крымская война породила метеослужбу (после разрушительного для флота союзников шторма создать ее распорядился Наполеон III), агентство «Рейтер» (здесь делались первые регулярные фоторепортажи с места событий), жилет кардиган и страх Европы перед русскими.

Жителей Севастополя невозможно обвинить в безразличии к собственной судьбе. То и дело в разных точках города вспыхивают столкновения милиции с группами местных пассионариев. Если кому нужны источники для изучения выразительных средств современного русского языка, то не найти ничего лучше севастопольских форумов в интернете. Нецензурщины модераторы не допускают, но бой идет не на шутку. Представлены все точки зрения. Есть и те, для кого «жизни за Перекопом нет», -- сторонники автономии от всех и вся. И те, для кого спор о Черноморском флоте -- это спор о большой куче плавающего металлолома. Есть и пытающиеся Нахимова переименовать в Нахименко. В августе в Севастополе представили проект кинофильма «Севастополь. 1855. Последняя битва джентльменов» с бюджетом в 21 млн долларов. Один из спонсоров -- Министерство культуры Украины. В сценарии -- окопная любовь матроса Кошки (украинцы настаивают, что он Кишка) и француженки Мадлен, спасение француженки от гильотины казаками-пластунами и прочая клюква. Говорят защитники Севастополя, разумеется, на украинском.

На русском языке песен, стихов в учебниках и новых художественных фильмов о Крымской войне нет. Да и сам русский язык лишен здесь какого-либо статуса, хотя для большинства севастопольцев их город по-прежнему -- город русской славы, город русских моряков.




На Братском кладбище на Северной стороне Севастополя находятся могилы знаменитых героев обороны -- Тотлебена, Хрулева и других. К ним приезжают потомки солдат с разных концов света, здесь молятся, заказывают панихиды. И до сих пор по соседству со знаменитыми захоронениями продолжают появляться свежие плиты братских могил. Под ними покоятся анонимные останки, перенесенные сюда с разрушенных и перепаханных старых кладбищ. Тут уж не различают рода войск и национальность. Тут кости людей, которые носили на себе медальоны с профилями женщин и кресты, дышали полынью и йодом, коченели от холеры, кричали от ран. Это их имена и истории, маленькую часть героической эпопеи, спасает от забвения горстка историков, краеведов, коллекционеров, которые пытаются собрать по крупицам правду о Крымской войне.

Текст: Андрей КУЛЬБА
Фото: Вячеслав ЛАГУТКИН

Версия для печати

Тэги: История