Испытание улицей
В Москве появился новый памятник -- поэту Осипу Мандельштаму. Осип Мандельштам родился 3(15) января 1891 г.

«…Веленью Божию, о муза, будь послушна,
Обиды не страшась, не требуя венца;
Хвалу и клевету приемли равнодушно
И не оспоривай глупца».

Рассудительная трезвость последней строфы пушкинского «Памятника» как-то противоречит пафосу первых четырех четверостиший. В советских изданиях ее даже не всегда печатали, настолько он меняет смысл стихотворения. Описание масштабов своей известности Пушкин вдруг заканчивает констатацией того, что слава глупа. Хвалу уравнивает с клеветой.

Уличный памятник -- тем более серьезное испытание для имени того, кого он изображает. Одно дело жить в памяти благозвучным отрывком, и совсем другое -- опять оказаться среди прохожих. Отношения памятников с улицей всегда были непростыми. В прошлом как литературным героям, так и вполне реальным людям (например, князю Голицыну, из рассказа которого родился сюжет «Медного всадника»), бывало, снилось, что их преследует тот или иной каменный или металлический гость. В наше же время, которое боится всякого пафоса, с памятниками держатся запанибрата. Шемякинский Петр I вытерт до блеска туристами, полагающими удобным фотографироваться у него на коленях. Памятник Хо Ши Мину со скульптурой человека, встающего с колен, облюбовали подростки со скейтами. Своя независимая от литературы жизнь -- у бронзовых Пушкина, Гоголя, Грибоедова.

«Конечно, главный памятник Мандельштаму -- его стихи, -- говорит поэт Олег Чухонцев, председатель группы по увековечиванию памяти Мандельштама в Москве. -- И есть парадокс в том, что у самого московского поэта Бориса Пастернака памятника нет, а у самого бездомного -- Мандельштама -- он появился. Но я рад, что такой -- даже не просто памятник, а дворик этого поэта -- будет в Москве. Современное монументальное искусство часто недоброе, антигуманное, а этот маленький мемориал, сооруженный Дмитрием Шаховским и Еленой Мунц, -- продолжение человечной традиции в архитектурной истории Москвы. Столица сама себя уничтожает, но и сама себя возрождает».

Площадка с памятником приподнята ступеньками над улицей Забелина. Напротив -- дом 10 по Старосадскому переулку, где некогда поэт жил в квартире своего брата. Может быть, это временное пристанище он упоминал в стихотворении 1931 года:
«…Когда подумаешь, чем связан с миром,
То сам себе не веришь: ерунда!
Полночный ключик от чужой квартиры,
Да гривеник серебряный в кармане,
Да целлулоид фильмы воровской…»

«Это значимое в архитектурном и историческом смысле место в Москве. Не хотелось тут ставить очередного «мужика в пиджаке», -- объясняет свое решение автор памятника Дмитрий Шаховской. -- К таким фигурам в современном городе относятся как к муляжам, чучелам. В нашем проекте важны и сам бюст на стеле из неправильных кубов, и все пространство вокруг, вымощенное плитами».

На фото: О.Мандельштам в 1914 г. В этот период он писал: "Есть обитаемая духом / Свобода - избранных удел"

Это первая постоянная прописка Мандельштама в Москве, где он наездами прожил восемь лет. Ведь только он получил собственную квартиру -- его арестовали. Он искренне пытался совпасть со своим временем, и был им убит. Случалось, старался писать советские стихи, но то и дело срывался в свидетельства про «бесхлебный робкий Крым», про «кремлевского горца», про «куда как страшно нам с тобой».

Сама фонетика стихов Мандельштама обладает плотностью и пластикой глины. Он как никто умел передавать вещность, шероховатость, замечал «астраханскую икру асфальта» или что химеры на башне спорят -- «которая из них урод?». И постоянно говорил о невыразимом, незримом, пытаясь разорвать «трех измерений узы», камень -- сделать кружевом, слово -- вернуть в музыку.

Хоть Мандельштам и призывал в одном из московских стихотворений: «Смотрите, как на мне топорщится пиджак!» -- перевести это на монументальный язык было бы опасно для репутации поэта. Памятник Шаховского и не изображает поэта в какой-либо конкретный момент жизни, не пытается иллюстрировать его парадоксальные стихи, он предлагает обобщенный образ. И уже от прохожих на улице зависит, останется ли он безъязыким истуканом или превратится в обязательное напоминание о поэте, обидчивом, ершистом, смешливом, неимоверно гениальном. Ведь это «смертным власть дана любить и узнавать».

Андрей КУЛЬБА

Версия для печати

Тэги: Искусство