Из Парижа в Москву: одна счастливая семья

Трудно согласиться с Толстым, что «все счастливые семьи счастливы одинаково»: кто-то замыкается в своем женском счастье, «был бы милый рядом», а кто-то живет тем, что пытается сделать счастливыми других. Таковы Кирилл и Сесиль Мардухаевы. 10 лет назад они приехали в Москву из Парижа. За это время они не только вырастили своих четверых детей, но и удочерили российскую девочку. Сесиль стала активной прихожанкой храма Св.Николая в Кузнецах, организовала целую службу помощи многодетным и попавшим в трудную ситуацию семьям. Дом Сесили и Кирилла всегда открыт для гостей. Кто-то приходит сюда за помощью, кто-то за советом, а кто-то просто потому, что здесь ему хорошо.



Сесиль

«Родилась я на севере Франции, в Нормандии, - рассказывает о своем детстве Сесиль, - Мама моя была родом из Алжира, отец же был парижанином. Тем не менее, жили мы довольно скромно, в маленькой деревушке. Родители много работали, желая занять в обществе достойное положение. Они никогда не были особо религиозными людьми, но меня определили в католический пансион, в основном с целью дать мне хорошее образование. Но получилось, что пансион научил меня совершенно другим вещам».

Учебное заведение, куда родители определили Сесиль, оказалось из тех традиционных средневековых пансионов, жизнь в которых во многом напоминала жизнь в монастыре. Это была школа только для девочек. Воспитателями там были монахини. Девочек часто водили в знаменитый Руанский собор, запечатленный на картинах Клода Моне, который находился недалеко от пансиона. Как вспоминает Сесиль: «У меня была хорошая религиозная практика. Мы засыпали и просыпались с молитвой, молились перед едой, и перед началом уроков. И это не только дисциплинировало меня, но вошло в мое сознание, стало частью моей жизни. Я стала верующим человеком практически без влияния родителей».

К тому времени как Сесиль закончила свою учебу в пансионе, ее мать переехала в Париж, и стала хозяйкой одной из крупных аптек, отец же временно продолжал работать в Руане. На Сесиль возлагались определенные надежды, что она продолжит семейный бизнес и традиции (дедушка ее был врачом), займется медициной или фармакологией. Каково же было потрясение родителей, когда Сесиль заявила, что вовсе не намерена идти в университет, а хотела бы научиться чему-то более практическому, например, пойти на курсы парикмахеров, по совету подружки. На этот раз родителям, не слишком много уделявшим внимания воспитанию дочери, пришлось смириться с тем, что их дочь выросла вовсе не такой, как они предполагали.

Парижская жизнь с ее свободой и соблазнами поразила Сесиль. Матери часто не было дома. И трудно сказать, как бы молодая девушка распорядилась своим одиночеством, если бы не благочестивая женщина, помогавшая в доме по хозяйству. Благодаря ее поддержке Сесиль и в Париже продолжила ходить в храм, а вскоре у нее там появились близкие подруги и друзья. Теперь каждую субботу они созванивались и шли на службу. А вскоре в компании друзей она познакомилась со своим будущим мужем, Кириллом, который тоже ходил в храм, только в православный, где служили на непонятном Сесиль русском языке. Но Кирилл-то все понимал, потому что он родился в Москве.

Кирилл

«Мама моя, Ольга Игоревна Алексеева, - рассказывает Кирилл, - со стороны матери является правнучкой Л.Н.Толстого, а по отцовской линии она внучка К.С.Станиславского, чья настоящая фамилия была Алексеев. Ольга Игоревна родилась в Париже, когда ее родители эмигрировали туда, спасаясь от революции 1917 г. Но после войны, когда многие люди из Белой эмиграции возвращались в СССР, ее отец также захотел вернуться, взяв с собою и дочь. Так в 1948 г. Ольга Игоревна оказалась в России. При этом Россия встретила их вполне дружелюбно. Их не только никто не отправил в лагерь как «предателей родины». Но «внучке Станиславского» даже разрешали периодически навещать маму в Париже. После замужества она ездила во Францию уже с детьми, и, как утверждает Кирилл, никто не чинил ей в этом препятствий.

Ольга Игоревна всегда была глубоко верующим человеком и также в вере воспитала своих детей. Когда ситуация сложилась так, что оставшейся больной матери в Париже все больше была нужна ее помощь, она решилась уехать к ней со своими двумя сыновьями. Так Кирилл в 12 лет оказался в Париже. Позднее, задумавшись о том нужно ли ей возвращаться в Россию, или оставаться жить во Франции, она отправилась за советом к самому о. Иоанну Крестьянкину. Батюшка рассудил мудро и просто. «Где родилась, там и пригодилась», - ответил он русской поговоркой на вопрос Ольги Игоревны. В дальнейшем Ольга Игоревна приняла иноческий постриг в Париже под именем матушки Олимпиады.

«Моя молитва»

Давая согласие на брак с Кириллом, Сесиль все же не решилась поменять веру. Из-за этого пришлось молодым даже у архиерея брать специальное разрешение на венчание. По после замужества она стала ходить в храм Трех Святителей (Корсуньской епархии РПЦ), чтобы, как признается сама, «доставить удовольствие мужу». За 17 лет совместной жизни в Париже у Сесили и Кирилла родилось 4 детей, старшие Александра и Константин, и младшие Августин и Валентин. Все дети крещены в православной вере. Как ни трудно было Сесиль отказываться от встреч со старыми друзьями, которые продолжали ходить в католический приход, но семья была важнее. А вскоре пришлось и вовсе расставаться с родным домом, городом, страной. Потому что Кириллу предложили работу в России, и они всей своей большой семьей перебрались в Москву.

Сесиль, которая сейчас уже немного освоилась с русским языком, признается: «Мне было все-таки тяжело. Россия, Россия, повсюду Россия, а где же я? Когда я столько лет ходила с мужем в его церковь, я в глубине души верила, что он когда-нибудь скажет мне: дорогая, а теперь пойдем в твою церковь. В Москве мне показалось, что такой момент должен наступить, но ничего подобного не происходило. И тогда я нашла храм Святого Людовика Французского. Я вошла - и была невероятно счастлива от ощущения, что я все понимаю! Это было как новое обретение церкви! Я даже пыталась преподавать там Закон Божий в воскресной школе. Но в то же время я не могла и оставить православный храм Св.Николая в Кузнецах, куда мы уже начали ходить всей семьей. Я стала искать, как связать и ностальгию по родной Франции и обретение новых друзей в Москве, как соединить привязанность к католичеству и не потерять связи с православием – и я придумала».

В храме в Кузнецах традиционно было много многодетных семей, кроме того храм оказывал материальную помощь женщинам и детям, находящимся и Следственном изоляторе № 6. В то же время Сесиль знала много французских семей, которые уезжали из России и не знали, куда девать свои скопившиеся в большом количестве добротные, в том числе теплые вещи. Оставалось дело за малым: нужно было наладить канал передачи вещей в храм. «Самое удивительное, - рассказывает о Сесиль матушка Наталья (Польскова), - что из всех прихожан нашего храма Сесиль оказалась самой деятельной. Она только пришла в новую среду - и тут же увидела проблему, стала ее решать».

«Началось все просто со звонков знакомых, которые узнавали, что я собираю хорошие вещи для передачи в храм, - рассказывает Сесиль. - Потом я попросила директора французской школы, где учились мои дети, разрешить мне поставить в школе коробки, куда бы мамочки в течение недели могли бы приносить одежду. А каждую пятницу все, что мне удалось собрать, я отвозила в храм в Кузнецах. Иногда набиралась целая машина одежды. Я выгружала эти тяжелые коробки, и чувствовала какую-то необыкновенную полноту своей духовной жизни. У меня есть одна большая проблема: я не умею молиться. Но когда я помогаю людям, я чувствую, что это как будто моя молитва».

С того времени как Сесиль начала привозить вещи в храм прошло около десяти лет. Рассказывает матушка Наталья: «За эти годы мы снабдили вещами и подшефный следственный изолятор, и малоимущих и многодетных прихожан, сейчас есть семьи, где весь детский гардероб состоит из приношений Сесиль. Мы стараемся какие-то вещи отправлять и на периферию: в детские дома и приходы. Но главное то, что инициатива Сесиль получила продолжение среди наших прихожан. Люди также стали активнее: тоже начали приносить хорошие вещи, что-то предлагать. Например, многие семьи раньше отказывались от положенного детского питания. А теперь получают его и приносят в храм – так ненужное тебе оказывается очень нужным кому-то».

Трудно сказать, как относились соотечественницы к инициативе Сесиль. Довольно долгое время количество «подношений» было не очень велико. Ситуация очень изменилась после того, когда стало известно о том, что Сесиль и Кирилл взяли на воспитание ребенка из детского дома. Тогда одежды оказалось много уже и для прихода в Кузнецах, и мы стали передавать вещи в детские дома, и тюрьмы, для женщин, которые находились или освобождались из заключения».

Настя

Мысль о приемном ребенке возникла у Сесиль еще в детстве. В деревне, где она жила, она дружила с маленькой девочкой-сиротой, которую из детского дома взяла на воспитание одна семья. Чувство понимания и огромного сострадания к детям, оставленным родителями, осталось у нее на всю жизнь. Впоследствии, глядя на кинохронику из Румынии, она хотела отправиться спасать несчастных голодных детей от режима Чаушеску. А уже в начале замужества заявила Кириллу: «Вот увидишь, когда-нибудь мы возьмем ребенка в семью». Но тогда ее слова были восприняты только как шутка. Сесиль же вовсе не шутила. И незаметно для всех членов семьи судьба складывалась так, будто бы кто-то готовил их всех к ответственному шагу. Так в 90-е годы, Кирилл и Сесиль познакомились с Натальей и Юрием Прониными, прихожанами храма Всех Святителей в Красном Селе, и духовными чадами о. Артемия. Тогда было такое течение среди православной интеллигенции увозить детей из городов, дать им возможность пожить в естественной среде, познать крестьянский труд, ремесла и т.д. Вот и Юрий с Натальей вывозили своих детей летом в деревню Щекино, а заодно брали с собой и детдомовских детей, чтобы они могли получить представление, что такое семейная жизнь, прежде чем отправятся в свободное плавание. Юрий учил мальчиков столярному делу, Наталья занималась с девочками рукоделием. Никаких компьютеров, телевизоров в деревне не было. Из развлечений были книжки да шахматы. Вот в такой «летний лагерь» отправляли из Парижа своих детей Кирилл и Сесиль. «Это была потрясающая школа жизни для наших детей, - рассказывает Кирилл. - Во-первых, потому что они могли общаться только по-русски, и возвращались из России абсолютно русскоговорящими. Во-вторых, для нас было важно, чтобы дети сохранили свои русские корни, а для этого нужен не только язык, но и познание России, понимание ее, что возможно было только в глубинке. И наконец, они общались с детьми из совершенно другой среды, с другими взаимоотношениями, другими проблемами. И этот контакт с такими детьми, думаю, сыграл не последнюю роль в том, как наши дети приняли в семью Настю».

Как утверждает Сесиль, Кирилл 20 лет спустя сам напомнил ей о том, что она что-то когда-то говорила ему о приемном ребенке. К этому времени их старшие дети уже уехали учиться во Францию – в квартире освободилась комната. Все было готово для того, чтобы воплотить в жизнь давнее желание Сесиль. И она не отступила, понимая, что основные трудности воспитания приемного ребенка, конечно же, лягут на нее: «Когда мы подготовили документы, нам позвонили из опеки, и сказали, что нашли девочку очень похожую на меня по имени Настя. А именно Анастасией мы хотели назвать нашу старшую дочь, мы тогда выбирали между Анастасией и Александрой. Может быть, еще и поэтому, когда мы увидели Настю, то уже не стали больше испытывать судьбу».

Первый период адаптации был очень сложным, - вспоминает Сесиль. Было и странное ощущение, будто ты крадешь у кого-то ребенка. Потом наоборот, было чувство, что ты кого-то облагодетельствовал, и тебе должны быть благодарны. Нужно было приучить себя, несмотря ни на что, отстраниться от своих чувств и просто делать дело, ни о чем таком не думая, и ничего не требуя. Непросто было и Насте: через несколько месяцев после обретения мамы ей пришлось вдруг опять с ней ненадолго расстаться: у Сесиль умерла мама в Париже, и нужно было лететь туда. Вернувшись, она нашла Настю всю в дерматите от переживаний, но неверояно обрадованную ее появлением.

Когда у Насти появились вопросы: кто она, откуда, тем более, что воспоминания о детском доме не стерлись полностью из памяти, - Кирилл и Сесиль не стали скрывать правду, а объяснили, что папа и мама – это те люди, которые тебя любят. «Кроме того, - считает Кирилл, - важно не отрывать Настю от своих русских корней. Даже, если она уедет из России и будет жить с нами во Франции, она должна знать, что она русская, чувствовать себя русской, тогда ей будет комфортно и в русской, и во французской культурной среде». В этом году Настя, вслед за другими детьми Кирилла и Сесиль, пошла во французскую школу, и … заговорила по-французски. На этом можно было бы закончить историю о счастливой семье, но совсем недавно в ней произошло еще одно важное событие.

Августин

Серьезно заболел третий сын Кирилла и Сесиль, Августин. Получить бесплатное и полноценное лечение он мог только во Франции. Сесиль с больным ребенком пришлось отправиться в Париж. Перед отъездом она подарила Насте икону с изображением Ангела Хранителя и сказала: «Это я, я уезжаю, но все время буду с тобой». Не забыла она и о своей «молитве». Уже находясь с больным ребенком во Франции, она нашла в Москве женщину, которая на время ее отсутствия будет отвозить в храм коробки с одеждой из школы, которые по инерции продолжали наполняться.

Все восемь месяцев, пока Августин проходил сложный курс лечения в Париже, прихожане в Кузнецах молились о здравии его и Сесиль. И молитва была услышана – болезнь отступила.

До возвращения матери Настя хранила подаренную икону у себя под подушкой. И даже, когда Сесиль вернулась, Настя не сразу согласилась поставить икону на полку, а лишь месяц спустя, когда по-настоящему поверила, что мама дома и никуда не исчезнет.
Насчет Ангела-Хранителя, Сесиль говорила Насте вполне серьезно. Сесиль, действительно, несмотря на расстояние, сохраняет контакт со всеми своими детьми. «Дети – необыкновенная радость», - говорит она, и в ее голосе не чувствуется ни усталости, и озабоченности проблемами, которых, наверняка, хватает. На мой вопрос: как все успевать? Сесиль ответила довольно просто: если не тратить время на стрижки, маникюр, салоны красоты, то его оказывается достаточно. Кстати, Сесиль в свободное время еще занимается живописью. Ее картины, где отразился мир семьи, материнства, наполнены тихой радостью, согреты теплом домашнего очага. Картины Сесиль скорее напоминают творчество импрессионистов, чем русское искусство. Безусловно, в России Сесиль остается француженкой, но и в Париже, посещая русскую церковь, она тоже чувствовала себя иностранкой. Впрочем, так ли это важно, если у тебя есть круг твоих родных, близких людей, которые тебя любят, и которым ты нужна.

Оксана СЕВЕРИНА

Версия для печати

Тэги: Семья  Личность  Брак  Патриотизм