Церковные финансы время от времени вызывают бурю медийного внимания. Но знаем ли мы как устроена на самом деле церковная финансовая система? Как оказывается, разобраться в этом вопросе не так уж и просто.
В последнее время в либеральной прессе появилось несколько публикаций, в которых о Церкви говорится как о «бизнес-корпорации», якобы обладающей имуществом и активами, приносящими баснословный доход. Не особенно подтвержденные документами «аналитические» публикации оперируют цифрами ежегодного церковного дохода в 150 миллионов долларов – это около 4,8 миллиардов рублей.
Не странно, что совсем недавно опубликованная на одном из церковных ресурсов просьба о помощи (сельский священник просит денег на ремонт крыши полуразвалившейся халупы, в которой он живет с женой и несколькими детьми) – вызвала бурю негодования у неподготовленных читателей: «Почему не самая бедная организация в нашей стране не в состоянии содержать собственных сотрудников?»
Для того чтобы объяснить, почему, придется сказать несколько слов о структуре церковного бюджета в целом.
Церковная касса
Дело в том, что в разных странах и разных конфессиях финансовая структура Церкви различна. В Католической церкви каждый священник получает зарплату «из центрального бюджета». То есть значительные суммы пожертвований, как правило, аккумулируются в руках церковного священноначалия, которое и выплачивает рядовым церковным служителям жалование. Лютеранская церковь (как и католики) в Германии живет за счет церковного налога, который от лица этих церквей собирает государство, а потом передает религиозным организациям. Доход Католической церкви только от этого налога в 2010 году составил 4,79 миллиардов евро. Чтобы не платить налог, гражданин обязан официально заявить о своем выходе из церкви, на что решится далеко не каждый «цивилизованный агностик».
Собирать подобные налоги в Германии, само собой, могут только те церкви, которые имеют особый привилегированный статус (выражаясь в привычной для нас терминологии – культурообразующие религии), то есть ни православные конфессии, ни мусульманские или буддистские общины права на подобный налог не имеют.
Епархиальную зарплату получают священнослужители и в Кипрской Православной Церкви, где митрополия не собирает государственных налогов, но обладает большим количеством туристической недвижимости, которую сдает в аренду. Суммы, которые митрополия ежегодно получает от арендаторов, достаточно велики, чтобы содержать многочисленный клир.
В Греции зарплату священникам платит правительство. Почти два века назад, когда молодое греческое государство только отделилось от Османской империи, Греческая Церковь отдала ему практически все свое недвижимое имущество. Молодое государство нуждалось в ресурсах, ему предстояло выстроить инфраструктуру. В ответ на это государство обязалось содержать Церковь.
Храм на самообеспечении
«В России финансовая структура Церкви отличается как от греческой, так и от европейской. Она достаточно стихийна, – объясняет известный православный публицист и телеведущий
протоиерей Алексий Уминский, настоятель московского храма в честь Святой Троицы в Хохлах. – У нас основной единицей церковной экономики является приход.
Церковь официально отделена от государства, и никакого финансирования из госбюджета не получает. Более того, в России большинство храмов не принадлежат Церкви, религиозные организации у нас не являются собственниками культовых сооружений, а, как правило, только арендаторами, хотя и на безвозмездной основе. Храмы предоставлены Церкви в бесплатное пользование. Государство участвует в их восстановлении, но очень редко, так что если некоторые храмы и реставрируются на государственные средства, то это обычно памятники архитектуры, поддерживать которые в надлежащем состоянии государство обязано по закону».
Каждый храм в России – это отдельная, независимая ни от кого в финансовом отношении, самостоятельная единица, священник не получает зарплату «сверху», то есть ни Патриархия, ни епархия денег ему не платят. Содержит священника приход, выплачивая батюшке зарплату из приходского бюджета.
Бюджет всех без исключения храмов состоит из пожертвований прихожан. К этим пожертвованиям обычно прибавляются суммы, которые приход выручает с продажи книг и крестиков за свечным прилавком, доход от прихрамовых «предприятий»: пекарен, типографий или магазинов.
Доля бюджета, которую мы обозначаем как пожертвования, в свою очередь тоже состоит из нескольких частей: «Те храмы, где есть большое количество «захожан», которые в течение дня покупают свечи, могут существовать исключительно на эти деньги, – рассказывает отец Алексий. – Это самая распространенная форма пожертвования». Кроме того, существует так называемый кружечный сбор – это небольшие копилочки, которые висят во всех храмах и куда прихожане опускают деньги. Пожертвованиями являются и платы за требы, платы за поминальные записки (которые читаются за проскомидией).
Церковь настаивает на том, что приобретение свечей так же является не актом купли-продажи, а традиционной формой пожертвования, сложившей в нашей Церкви исторически. «Если мы за что-то платим фиксированную цену, то очевидно, что это торговля. Именно поэтому многие храмы сегодня отказываются от ценников на свечи, – объясняет отец Алексий. – Cделать это очень просто: кладутся самые дешевые свечи, прихожанин, беря свечку, опускает в копилку пожертвование , размер которого определяет он сам. Себестоимость свечи невелика, и поэтому любая сумма будет достаточна. Разница между пожертвованием и покупкой состоит в том, что при товарном обмене деньгам соответствует некий материальный эквивалент. Тут не нужно лукавить, если я покупаю книгу в издательстве и продаю ее в церковной лавке, прихожанин платит за нее цену, а не пожертвование. Он знает, что добавочная стоимость пойдет на приходские нужны, а не коммерсанту в карман и поэтому готов купить ее в церковной лавке, а не в книжном магазине, где она может стоить дешевле. У нас в храме за свечным прилавком только самые необходимые книги: евангелие, молитвослов, катехизис».
Кто управляет приходскими финансами?
В отличие, скажем, от американских православных приходов, где приходскими финансами заведует община прихожан, а настоятель практически не касается финансовых вопросов, священник в России отвечает не только за пастырскую жизнь прихода, но и за его материальное состояние. Обычно у него есть помощник – староста, который осуществляет часть текущей работы. Кроме того, при храме, как правило, трудятся казначей и бухгалтер, последний часто на полставки (церковные бухгалтеры, как правило работают сразу в нескольких храмах).
Американская система подразумевает коллегиальное управление приходскими финансами, там на приходских собраниях паства сама решает сколько денег потратить на ремонт, а сколько заплатить священнику. Прихожане сами договариваются о сумме взносов, самостоятельно собирают их и перераспределяют на приходские нужды.
«Повсеместно внедрить такую систему у нас невозможно не только потому, что в России практически нет приходских общин, но и из-за другого менталитета, – признается протоиерей Алексий Уминский. – До сих пор община в нашей стране – это очень большая редкость, а составить список прихода, чтобы сформировать приходское собрание, которое будет обеспечивать храм, возможно только тогда, когда большинство прихожан являются постоянными членами общины.
Постоянному члену общины все равно, в какой форме совершать пожертвования. Купить свечку, или сделать взнос раз в год. Но в этом случае прихожанин должен знать о финансовом состоянии прихода, о том, как тратятся деньги. Это должно быть полностью прозрачным».
Именно так устроена жизнь в храме у отца Алексия. Несколько раз в год он созывает приходское собрание, на которое приглашаются все члены общины. Вместе прихожане обсуждают проблемы. После чего казначей обращается с просьбой внести пожертвования и раздает пустые конверты. Каждый кладет туда, столько, сколько он считает нужным.
Дебет и кредит
Возможно самый болезненный вопрос – это конкретные суммы, которые собирает и тратит на приходские нужды храм. За одну воскресную или праздничную Литургию Храм Троицы, в котором служит отец Алексий, собирает пожертвований примерно на 20 000 рублей. Таких Литургий в месяц бывает пять-шесть максимум. Получается максимум 120 тысяч. На всенощном бдении под праздник можно собрать еще около 5 000. (Это еще плюс 25-30 тысяч к бюджету).
«В храмах находящихся в центре Москвы будничное богослужение, как правило, идет в минус, ведь несмотря на то, что храм практически пустой нужно оплачивать хор, вино и просфоры, которые употребляются за богослужением. Хору приходится платить как в праздник, – объясняет отец Алексий. – Как правило в московских храмах певчие работают за деньги, гонорар за одну службу может составлять от пятисот рублей до полутора тысяч. В крупном московском храме смешанный хор состоит не менее чем из десяти человек. Всенощное бдение и Литургия таким образом обходятся в 20 тысяч. Иногда это та сумма, которую собирает московский приход за Литургию, поэтому очень многие московские храмы не могут содержать полноценного хора». В спальных районах сумма сборов на Литургии может быть в несколько раз больше, хотя и в этом случае хористы остаются одной из основных статей приходских расходов.
Остальные пункты: коммунальные платежи – это около 50 000 в месяц (выходит так много в том числе и потому, что, к примеру, электричество государство продает храмам по тарифам для промышленных предприятий), просфоры и вино для литургии. Маленькие просфорки, которые раздаются после службы, стоят по пять рублей, заказывать их приходится в специальных пекарнях, это не дорого, но за выходные просфор уходит около тысячи (их раздают после литургии всем прихожанам на выходе из храма). В итоге еще около пяти тысяч рублей расходов каждую неделю.
Косметический ремонт в храме стоит около 50-60 тысяч в год. Серьезные ремонтные работы могут забрать намного больше, например, ремонт крыши обойдется примерно в четыре миллиона. Покупка износившихся облачений, утвари: получается, что в месяц из приходского бюджета тратится более 200 тысяч, и это без отчислений в Патриархию или епархиальный бюджет.
«Попы на мерседесах»
Зарплаты духовенства в церковной среде обсуждать не принято. Может быть именно поэтому они становятся главным объектами мифологизации. Отец Алексий готов раскрыть и этот финансовый секрет: «Если приход находится в Тверской области – священник может и голодать, там некому жертвовать. Если же храм расположен в крупном городе, где много возможностей, – то храм может существовать достаточно благополучно. В Москве средняя зарплата священника может колебаться от 15 до 30 тысяч рублей, где-то меньше, где-то больше. Как правило, если в храме совершаются богослужения ежедневно, в штате приходится иметь как минимум троих священников плюс диакона. Кроме того, в штатное расписание входят регент, бухгалтер, уборщица и сторожа».
С недавних пор в столице к ним должны были прибавиться социальный работник, катехизатор-миссионер и координатор молодежной работы, преподаватели воскресной школы.
Есть у священника и еще один способ дохода, о котором часто забывают, говоря о схеме церковных доходов. Это «частные требы», то есть те требы, которые священник служит не в храме, а приезжая к прихожанам домой: освящение квартиры, машины, причастие больного, крещение на дому. Суммы, получаемые священником в благодарность за эти требы, в прямом смысле церковными доходами не являются и идут лично батюшке, минуя церковную кассу. Эти деньги не фигурируют в приходских бюджетах, хотя в некоторых случаях и могут составлять существенную долю священнического заработка, порой превышающую официальную зарплату. «Некоторые священнослужители злоупотребляют этим видом дохода, выставляя немыслимые цены за совершение частных треб, – соглашается отец Алексий. -- На мой взгляд, брать деньги за некоторые из них – просто стыдно, как можно требовать денег за Причастие? Молитва – это не товар. Поэтому большинство батюшек не назначают цен, оставляя этот вопрос на совести прихожанина: кто сколько даст. Если люди испытывают благодарность, пускай, но требовать денег за исполнение своего священнического долга – это противоречит всем канонам и традициям. Я не беру денег за требы, священник бесплатно воспринял благодать священства, как он может требовать за нее денег сам?»
Кто содержит церковную вертикаль?
Теперь стоит вернуться к общецерковному бюджету. Хотя священноначалие и управляет жизнью на местах, в своем финансовом бытие приходы практически независимы. Приходские предприятия, как правило, автономны и не принадлежат епархии: церковная власть не имеет возможности вмешиваться в оперативное управление приходской собственностью. То есть ни епископ, ни Патриарх не в праве напрямую уволить главу, к примеру, церковной пекарни.
«Так что, когда говорят, что Церковь является бизнес корпорацией, это неправда, – объясняет отец Алексий. – Если приходам Русской Церкви принадлежат какие-то предприятия вроде пекарен, это не значит, что они принадлежат Патриархии. Это автономные подразделения, которые принадлежат приходам, с этих денег идут отчисления, в том числе налоги, но ни патриархия, ни епархия не владеет приходскими имуществом приходских издательств или пекарен».
Епархиальная власть, как и центральный управленческий аппарат с его синодальными отделами, финансируется приходами, но не напрямую, а посредством епархиальных взносов, которые выплачивает в виде налога каждый храм. Размер этих взносов обычно составляет 10 процентов от денежного оборота прихода. Эту десятину храмы в форме пожертвования перечисляют на официальные расчетные счета епархии. Несмотря на то, что размер отчислений точно не прописан ни в каком документе, его суммы строго определены. Настоятелям они сообщаются обычно через благочинных.
«Эту сумму можно оспорить, пожаловаться, что денег не хватает на непосредственные нужды и тогда ее пересмотрят, – объясняет систему отец Алексий. – Строящимся храмам обычно дают поблажки, а могут и вовсе освободить от выплат на какое-то время. Наш храм первое время ничего не платил, потому что денег еле хватало на реставрацию. Некоторые храмы, которые, обладают знаменитыми святынями, как, например, Покровский Монастырь, где покоятся мощи святой Матроны, могут платить и больше десяти процентов, потому что их посещают тысячи людей, но это особые случаи. В некоторых епархиях, суммы сборов могут превышать традиционные десять процентов, иногда превышая и все разумные пределы, все зависит от личности архиерея. Впрочем, и священнослужители иногда не доплачивают в епархиальную казну, скрывают доходы, желая побольше денег оставить на приходе».
В случае если средств на епархиальные нужды не хватает, епархия может самостоятельно искать спонсоров или даже иметь епархиальные производства. Патриархию содержат епархии, отправляя десятину в общецерковный бюджет, это, как правило, десятая часть от той десятины, которую они собрали с храмов.
«Церковь – иерархическая структура, и это проистекает из самой природы Церкви. Архиереи имеют власть над священниками, Собор и Патриарх над архиереями. Но хозяйственно все-таки это не корпорация, – подводит итог отец Алексий. – Самый близкий термин из светской практики, который мне приходит в голову – это «хозрасчет». То есть каждый храм живет на то, что сам получает».
Дмитрий РЕБРОВ
Версия для печати
Тэги:
Церковь
Общество
Церковное управление
Экономика
