«Разделение РПЦ и РПЦЗ нельзя назвать расколом»

Русскую Православную Церковь за границей (РПЦЗ), а также ее отношения с Русской Православной Церковью после революции 1917 года и прихода в России к власти большевиков до недавнего времени принято было называть карловацким расколом (от названия города Сремские Карловцы, где до 1944 года заседал Архиерейский собор РПЦЗ). Однако, как поясняет магистр богословия, кандидат исторических наук иерей Александр МАЗЫРИН, это некорректное наименование Русской Зарубежной Церкви (РПЦЗ), использовавшееся в полемике 1920-1990-х годов:


Собор иерархов РПЦЗ в Югославии. 1929 г. В центре на фото - основатель и предстоятель РПЦЗ митрополит Антоний Храповицкий

-- Разделение Церкви в Отечестве и за рубежом было следствием политики большевистской власти, которая требовала от Московской Патриархии подвергнуть каноническим прещениям (вплоть до анафемы) русское эмигрантское духовенство за его антисоветские политические выступления. (Такие выступления действительно были. Так, например, в 1922 году старейший из русских заграничных иерархов митрополит Антоний обратился к Генуэзской конференции с призывом помочь честным русским гражданам изгнать из России и всего мира большевизм -- «этот культ убийства, грабежа и богохульства».) Однако, несмотря на сильнейшее давление, ни патриарх Тихон вплоть до своей кончины в 1925 году, ни митрополит Петр, ставший после его смерти патриаршим местоблюстителем, ни заместитель местоблюстителя митрополит Сергий в 1926 году не стали учинять суда над заграничными иерархами. Они исходили из того, что не дело Церкви судить за политическую деятельность. Церковь может судить за грехи, но греха под названием «контрреволюция» нет. В результате сначала был арестован патриарший местоблюститель (1925 год), а затем и его заместитель (1926 год.). После трех месяцев тюрьмы митрополит Сергий принял условия власти и, выйдя на свободу, потребовал летом 1927-го от русского заграничного духовенства дать подписку о лояльности советскому правительству (Декларация 1927 года). Отказавшиеся подлежали исключению из состава клира, подведомственного Московской Патриархии. Исполнить это требование Русская Зарубежная Церковь не могла, так как оно означало отказ говорить правду о гонениях на Церковь в СССР (любое правдивое слово трактовалось советской властью как проявление нелояльности). Христианская совесть не позволяла русскому зарубежью принять условие Московской Патриархии, поскольку ясно было, что за ним стоит безбожная власть. Именно веления совести, а не какие-то властолюбивые, честолюбивые или иные греховные мотивы, характерные для настоящих раскольников, побудили большую часть русского зарубежного духовенства (как, впрочем, и значительную часть духовенства в России) уйти в оппозицию заместителю местоблюстителя. В результате Зарубежный синод заявил о прекращении административных отношений с митрополитом Сергием. Это не было расколом, поскольку главой Русской Церкви был не митрополит Сергий, а заключенный митрополит Петр, местоблюстительские права которого Зарубежная Церковь продолжала признавать и имя которого по-прежнему возносилось за богослужением в русских заграничных храмах. Конечно, с формальной точки зрения действия Карловацкого синода не были канонически безупречными, но и канонический статус митрополита Сергия был далеко небесспорен. Он действовал как полноправный первоиерарх Русской Церкви, в то время как в действительности был тогда лишь временным заместителем заместителя патриарха. Причем сам патриарший местоблюститель митрополит Петр не одобрял действий своего заместителя, которые тот предпринимал с 1927 года, и настойчиво призывал его из ссылки «исправить допущенную ошибку, поставившую Церковь в унизительное положение». В дальнейшем РПЦЗ не приняла провозглашение митрополита Сергия местоблюстителем (в 1937 году) и патриархом (в 1943 году), считая эти акты неканоничными. Начавшаяся затем «холодная война» усугубила противоречия между двумя частями Русской Церкви, поэтому последующие московские патриархи со стороны РПЦЗ также признаны не были. В пылу развернувшейся полемики раздавались даже взаимные обвинения в безблагодатности, хотя до принятия официальных постановлений на этот счет дело не дошло. Наиболее трезвомыслящие церковные люди по обе стороны «железного занавеса» понимали искусственность навязанного политикой разделения. Незримые духовные нити продолжали связывать Церковь в Отечестве и за рубежом.

После падения коммунистического режима причины, приведшие в 1927 году к разделению, постепенно стали отпадать. В 2000 году в Москве состоялся Архиерейский собор, сформулировавший новые принципы отношений Церкви с государством: «Церковь сохраняет лояльность государству, но выше требований лояльности стоит Божественная заповедь: совершать дело спасения людей в любых условиях и при любых обстоятельствах. Если власть принуждает православных верующих к отступлению от Христа и Его Церкви (чем советская власть усиленно занималась все время своего существования. -- иер. А. М.), а также к греховным, душевредным деяниям, Церковь должна отказать государству в повиновении… При наступлении гонений Церкви надлежит продолжать открыто свидетельствовать истину и быть готовой следовать путем исповедничества и мученичества ради Христа». Такое твердое заявление Собора не могло не вызвать положительного отклика со стороны русского зарубежья. В 2001 году Первоиерархом РПЦЗ был избран митрополит Лавр (Шкурла) -- замечательный подвижник, сторонник восстановления единства Русской Православной Церкви. В 2004 году по приглашению Святейшего Патриарха Алексия, переданному Президентом России В. В. Путиным, митрополит Лавр нанес первый официальный визит в Россию. В 2007 году был подписан Акт о восстановлении канонического единства двух частей Русской Церкви. Важно отметить, что принятие в общение иерархов РПЦЗ не сопровождалось требованием покаяния в якобы учиненном «расколе» (что имело место, например, при ликвидации обновленческого раскола в 1940-е годы). Были признаны все хиротонии, совершенные в РПЦЗ и полученные ее клириками церковные награды, что также не делается при приеме настоящих раскольников (тех же обновленцев в свое время принимали в том сане, который они имели до уклонения в раскол). Условия жизни Русской Церкви в ХХ веке (особенно в 1920-1930-е годы, когда произошло разделение) были чрезвычайными, не имевшими прецедентов в церковной истории. Оценивая произошедшие тогда события, нельзя формально оперировать канонами III-IX веков и видеть раскол там, где в действительности был поиск пути отстаивания церковной Истины.

Версия для печати