«Да веселятся небесная…»: тропарь – песнь победы

Воскресный тропарь 3 гласа комментируют ведущие рубрики литургической поэзии «НС» священник, филолог Федор ЛЮДОГОВСКИЙ и поэт, переводчик Ольга СЕДАКОВА.


Греческий текст:
Εὐφραινέσθω τὰ οὐράνια,
ἀγαλλιάσθω τὰ ἐπίγεια,
ὅτι ἐποίησε κράτος,
ἐν βραχίονι αὐτοῦ, ὁ Κύριος,
ἐπάτησε τῷ θανάτῳ τὸν θάνατον,
πρωτότοκος τῶν νεκρῶν ἐγένετο,
ἐκ κοιλίας ᾅδου ἐρρύσατο ἡμᾶς,
καὶ παρέσχε κόσμῳ τὸ μέγα ἔλεος.


Перевод на церковнославянский:
Да веселятся небесная,
да радуются земная;
яко сотвори державу
мышцею Своею Господь,
попра смертию смерть,
первенец мертвых бысть;
из чрева адова избави нас,
и подаде мирови велию милость.

Перевод на русский язык иером. Амвросия (Тимрота):
Да веселится всё небесное,
да радуется всё земное,
ибо явил могущество руки Своей Господь:
попрал смертию смерть,
сделался первенцем из мертвых,
из чрева ада избавил нас
и даровал миру великую милость.

Богословие в форме хвалы

Иерей Феодор ЛЮДОГОВСКИЙ:
Отпустительный воскресный тропарь третьего гласа, который, как и большинство тропарей, мы слышим и на вечерне, и на утрене, и на часах, и на литургии – т. е. на протяжении всей воскресной службы, вновь и вновь возвещает нам радость Воскресения Христова – хотя самого слова воскресение или восстание здесь нет.

Начало тропаря отмечено конструкцией, в которой мы наблюдаем характерное и для библейской поэзии и, в немалой степени, для византийской гимнографии явление – синтаксический параллелизм: в двух соседних строчках (Да веселятся небесная, / да радуются земная…) разными словами говорится об одном и том же (или, в иных случаях, о сходных, смежных или даже прямо противоположных явлениях и событиях), при этом используются тождественные формы разных слов. Можно не знать греческого (равно и церковнославянского, и русского) языка – однако достаточно посмотреть на первые две строки тропаря, чтобы уловить их общность: в греческом оригинале это одинаковые окончания находящихся друг под другом слов и одна и та же форма артикля в середине строки; в церковнославянском и русском переводе – это повторяющиеся частица да и местоимением всё, окончания глагольных форм и прилагательных.

Синтаксический параллелизм – норма для псалмов. Чтобы далеко не ходить за примерами, возьмем начало 50-го псалма:
Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей
и по множеству щедрот Твоих очисти беззаконие мое.
Наипаче омый мя от беззакония моего
и от греха моего очисти мя.

Согласитесь, нельзя не заметить попарного сходства первой и второй, третьей и четвертой строк.

Вернемся к воскресному тропарю. Небо и земля, ангелы и люди призываются к радости и веселью, ибо Господь явил мощь Своей руки: Своею смертью он попрал смерть, имевшую власть над человеческим родом вследствие грехопадения прародителей. Заметим, что те же слова (смертию смерть поправ) присутствуют и в тропаре Пасхи, который по своему содержанию, конечно, тоже является воскресным тропарем, однако, находится не в Октоихе, как тропари восьми гласов, а в Цветной Триоди.

Далее в тексте тропаря Господь именуется первенцем из мертвых. Это выражение заимствовано из новозаветных писаний: так Сын Божий назван в послании апостола Павла к колоссянам (И Он есть глава тела Церкви; Он – начаток, первенец из мертвых, дабы иметь Ему во всем первенство, ибо благоугодно было, чтобы в Нем обитала всякая полнота, и чтобы посредством Его примирить с Собою всё, умиротворив через Него, Кровию креста Его, земное и небесное. – Кол 1:18–20) и в Откровении ап. Иоанна Богослова (Иоанн семи церквам, находящимся в Асии: благодать вам и мир от Того, Который есть и был и грядет, и от семи духов, находящихся перед престолом Его, и от Иисуса Христа, Который есть свидитель верный, первенец из мертвых, и владыка царей земных. – Откр 1:4–5), а также в первом послании коринфянам (хотя здесь в греческом оригинале использованы несколько иные, однако синонимичные слова): Христос воскрес из мертвых, первенец из умерших (1 Кор 15:20).

Ад в гимнографии (и иконографии) нередко изображается как некое чудовище, поглотившее души людей. И вот Христос избавил нас, вывел, освободил из чрева этого чудовища – и даровал мир, т. е. всему человечеству (заметим: не из-за каких-то наших заслуг, а исключительно по Своей любви) великую милость.


Ольга СЕДАКОВА:

Перевод
Как и в переводе предыдущей стихиры, мы пытаемся по возможности сохранить порядок слов оригинала.

Да веселятся на небесах,
Да радуются на земле!
Ибо явил могущество
Мышцы¹ Своей Господь:
попрал² смертию смерть,
первенцем из мертвых стал,
из чрева адского вывел нас
и даровал миру³ великую милость⁴.

Sub specie poeticae

Наш предыдущий комментарий мы начали с темы цельности: цельности службы, которая собирается, как мозаика, из отдельных песнопений. Сегодня мы продолжим эту тему: и каждое, самое малое песнопение в каком-то смысле представляет собой мозаику. Оно включает в себя прямые цитаты, отсылки, постоянные символы и образы из Св. Писания и других песнопений. Автор стихиры или тропаря сочиняет песнопение в исходном смысле глагола со-чинять, com-ponere: он не «придумывает» нечто, а со-полагает, рас-полагает, приводит в строй «готовый» материал в каком-то новом порядке. Это работа далеко не механическая, как кто-то может подумать, а творческая и поэтическая. В каждой, взятой им из другого источника частице – стихе, словосочетании, – в новой композиции засветится новый смысл.

Можно подумать, что это свойство литургической поэзии противопоставляет ее поэзии нового времени. Это отчасти верно⁵. Художник нового времени предполагает, что он творит из ничего, или почти из ничего, «из сора»:
Когда б вы знали, из какого сора
Растут стихи…
(Анна Ахматова)

Храмовый художник творит из золота, из драгоценных веществ, и в прямом, и в метафорическом смысле. В метафорическом – поскольку он (поэт) берет драгоценные, почитаемые им изречения, которые и сами по себе достаточно значительны и весомы! И можно сказать, что к каждому слову он относится как к драгоценности, даже если это не цитата из Псалма. Он не собирается их «деформировать», «остранять» и вообще проделывать над ними какие-то операции, описанные филологами ХХ века. Он хочет дать им прозвучать в полноте, на смысловом просторе. Смысловой простор, смысловое пространство – и есть то, что творит автор песнопения. В нем располагаются знакомые по другим употреблениям слова и фразы.

В нашем случае – это пространство тропаря. Тропарь – краткая форма, обобщающая, а не повествовательная. О.Федор Людоговский написал о назначении тропаря: дать некоторую смысловую сумму события, о котором идет речь, его богословское понимание, изложенное в форме хвалы. Древнейшая форма литургической поэзии, тропарь (мы говорим сейчас о тропаре как отдельном гимне, а не о тропаре – части других более поздних жанров) – самое отточенное, самое изысканное словесное построение среди всех литургических жанров. Его греческое название принято связывать со словом «трофей», знак победы. Богословский смысл излагается в модусе победной песни – как и повелось со времен Ветхого завета (ср. песнопения Ветхого Завета, которые в Новом Завете продолжаются в Песнях Захарии, Елизаветы, Богородицы). Особенно естественна эта победная тема в связи с Воскресением Христовым. О Воскресении наш тропарь говорит как о победе в сражении –победе над смертью, адом и (косвенно в нашем тексте) грехом.

И это совсем краткое песнопение переполнено цитатами и отсылками! Многие из них уже назвал о.Федор. Замечу еще одно: первые две строки, обращение к небесному и земному с призывом радоваться и веселиться. Это отсылает нас не к чему иному, как к первому стиху Книги Бытия «В начале сотворил Бог небо и землю» (Быт.1,1). Сотворенный мир изначально состоит из неба и земли⁶. Это его два нераздельных и контрастных начала. В христианской традиции небо противопоставляется земле прежде всего как мир бесплотный «умный»), бессмертный, святой — «иной» по отношению к земному, смертному, грешному, не обладающему последней мудростью. О святых говорят, что они являют «небо на земле». «Небом на земле» называют храм и богослужение. Я думаю, очень важен еще один момент сопоставления неба и земли: его нам дает Молитва Господня: «да будет воля Твоя яко на небеси и на земли». Небо – это то пространство, где (в отличие от земли) полностью исполняется воля Божия. На земле об этом можно только молить.

Обращение к небу и земле – то есть, ко всему творению – особенно часты в песнопениях Рождества и Пасхи. Эти два события говорят о Новом творении.

Радоваться и веселиться – два близких значения. Но, как правило, с небесами в литургической поэзии связано веселие, а с землей – радость.

Итак, все, что в небе и все, что на земле, призывается к ликованию: одержана «непобедимая победа». Воскресение, как мы уже сказали, созерцается в нашем тропаре как победа в великой битве. Образ мышцы Божией (см.примечания к переводу), которая являет Свою мощь, обычно в Псалмах связан с военной темой, с победой над врагами Божьими. «Последний враг» – смерть (см. комментарий к переводу). В других случаях говорят о длани, деснице, руке Божией («руце Твои создаста мя»; «бысть на мне рука Господня»). Образ победителя, попирающего врага (встающего стопой ему на грудь или шею) – общий образ нашего воскресного отпустительного тропаря и тропаря Пасхального. Сила, которой побеждается смерть, грех, ад – добровольная крестная смерть Самого Христа.

Обратим внимание на то, что последние стихи нашего тропаря, по смыслу также повторяющие Пасхальный тропарь, необычны. В Пасхальном тропаре о воскрешении умерших говорится в третьем лице, как бы со стороны: «и сущим во гробех живот дарова». Здесь это излагается в первом лице: нас вывели из ада! Значит ли это, что мы восклицаем от лица умерших, узников ада? Оставляю на размышление читателя это необычное изложение пасхального события.

Еще одно цитатное примечание. У нас есть уже в этом тропаре телесные образы руки (мышцы) и стопы Божией (попрал, т.е. встал стопой). К ним нужно прибавить чрево ада. Некоторые переводчики на русский предпочитают обойтись без этого образа, говоря о глубине ада. Но глубина эта не абстрактна: это глубина внутренностей некоего существа. Ад и смерть, как заметил о.Федор, изображаются в виде всепожирающих чудовищ. И, я думаю, несомненно (поскольку мы встречаем его в пасхальных песнопениях) здесь есть сопоставление с чревом другого чудовища: кита, поглотившего пророка Иону. Образ освобождения от смерти сближается с выходом Ионы из чрева кита. Первенец из мертвых выходит из страшного чрева и выводит с Собой нас.

Мы не коснулись звукового построения нашего тропаря. Об этом, как и о таких моментах поэтики песнопений, как параллелизм, о котором начал говорить о.Федор, и о еще более характерном для библейского, псалмического и литургического текста хиазме, мы поговорим в дальнейшем.


Примечания:
¹ Мышца – рука, предплечье и плечо. Вообще говоря – сила руки. Я оставляю это слово без перевода, хотя русское «мышца» имеет другое значение. Заменяя мышцу «рукой», мы теряем здесь связь с традиционной символикой песнопений (см. далее, в комментарии)
² Попрал – буквально наступил, встал ногой. Древний жест победителя, ставящего стопу на шею или на грудь побежденного. Известен древний иконографический канон, где Христос изображен как воин, вставший на грудь змея – смерти. Господь побеждает смерть, «последнего врага» («последний же враг истребится – смерть», 1Кор. 15, 26), царящего над мирозданием после адамова грехопадения, Своей крестной смертью.
³ Мир здесь передает греческое kosmos, вселенная, то есть все творение, а не только человеческий мир.
⁴ Милость, великую милость здесь, как и в других подобных стихах (о даровании великой милости обычно говорится в связи с какими-то особыми событиями) следует понимать конкретно, не как общее свойство Господа, а как особый акт помилования. Значение, близкое к «жертве» (ср. в литургической анафоре милость мира – мирная жертва).
⁵ В наших комментариях я не буду углубляться в разбор новой поэзии. Замечу только, что и ее язык – во многом язык цитат (как правило, взятых из других источников). Есть поэты, более склонные к такой «центонности», есть такие, которые прибегают к отсылке «нечаянно и наугад», но никакой поэт не может уйти от того факта, на котором стоит поэзия: у слова есть генеалогия, есть история бытования.
⁶ Иногда песнопения говорят о тройной структуре мира: «небо и земля и преисподняя». Воде (морю) в этой космологии принадлежит особая роль. Заметим, что все эти пространства (и море в том числе) представлены прежде всего как обитаемые, заселенные. Так что, говоря небесная, тропарь имеет в виду тех, кто обитает в небесах, – ангелов.

Версия для печати

Тэги: Богослужение  Язык богослужения