В XIX веке в России было немало политиков-христиан. При этом было не так много реальной христианской политики. Почему личное христианство вчера и сегодня так слабо реализуется в общественной, политической деятельности? Размышляет историк, профессор МГИМО Андрей ЗУБОВ.
Любой ценой — мотив неправильный
Вопрос мотива в деятельности того или иного политика — вопрос важный и очень сложный. Например, как понять, политик действует из соображений гуманизма, прогресса, личных страхов или осознанных христианских побуждений? Ведь все это может сочетаться. Или человек может быть хорошим политиком, но поступать так из соображений карьеризма, желания славы, успеха, при этом понимая, что только на лжи все это не построишь, нужно и хорошее что-то делать, быть качественным политиком. Но в этом нет христианского мотива, поэтому такое стремление ненадежно. Если такому человеку покажется, что он добьется большей славы и успеха, отойдя от нравственных принципов, он это сделает. А христианский политик — не сделает.
Поэтому здесь всегда нужно смотреть на внутренний мотив. Если говорить о российских императорах, безусловным примером политика, христианина, руководствовавшегося в своей политической деятельности христианскими идеями, является
Александр I после своего сознательного и активного возвращения в Церковь летом 1812 года, после начала войны с Наполеоном и взятии французом Москвы.
После того как у российского императора произошло внутреннее обращение к христианству, он всю свою жизнь направил на то, чтобы христианские ценности и христианское отношение к человеку доминировало в России. И в первую очередь это проявилось в его желании и реальных шагах по ограничению монархии, собственной власти. Александр I думал о том, чтобы ограничить Конституцией свое правление, понимая, что каждый человек в христианской стране может и должен быть соучастником общего дела государственного управления, поскольку апостол Павел называл христиан апостолами и священниками, царственным священством, потенциально ответственным за судьбу страны, отнюдь не отчужденным от этой ответственности, бремени разумного управления самими собой.
В этом смысле Александр I — одна из самых ярких фигур в российской истории, и одна из самых забытых. Его поступки были поразительными, малопонятными, не осмысленными ни современниками, ни потомками. И во многом легенда, которую я, как историк, считаю вполне основательной и соответствующей действительности, — о том, что император Александр I вернулся в Россию как старец Федор Кузьмич, — говорит о том, что его именно как христианина понимали больше, чем любого другого государя.
А вот уже брат Александра I,
император Николай I, сменивший его на посту российского монарха, в отличие от своего предшественника, как раз руководствовался не столько христианскими, сколько чисто политическими мотивами, и в первую очередь стремлением сохранить неограниченную монархическую власть в неповрежденном состоянии и передать ее любимому сыну Александру II.
Что же нехристианского, казалось бы, было в стремлении сохранить монархию? Но монархия сама по себе, как и любая другая форма организации государства, имеет релятивную, относительную связь с христианством. В Основах концепции РПЦ говорится, что христианство может существовать в любых сообществах, в том числе и в республиканских, как это было на Руси в Великом Новгороде или Пскове и во многих средневековых и современных республиках на Западе. Вся русская княжеская власть — это не монархическая власть. Князь был первоначально предводителем войска. В духовных вопросах он подчинялся митрополиту и Константинопольскому патриарху, который был главой Православной Церкви в то время. Собственно монарха, как священного правителя страны с неограниченной властью, на Руси не было до Ивана Грозного; и уже он, приняв титул царя, помазанника Божия на царство, претендовал в своей неограниченной власти и на роль управителя Церкви. Эта претензия обернулась гибелью митрополита Филиппа, посмевшего возразить царю, и многими беззакониями против собственного народа со стороны первого монарха Руси. Ведь помазание на царство — не магический обряд и сам по себе ничего не гарантирует. В таинстве крещения и миропомазания мы все становимся помазанниками Божьими. Но как каждый из нас потом может грешить, так и царя помазание на царство автоматически не страхует от ошибок и не сакрализирует автоматически царскую власть. История знает, сколько в Византии императоров были богоотступниками, еретиками, каким жестоким царем был Петр I, как стала императрицей Екатерина II, руками брата своего любовника графа Орлова задушившая Петра III, узурпировавшая престол и венчавшаяся на царство по полному чину.
Поэтому само сохранение монархической власти, на мой взгляд, не есть религиозная, христианская идея. Многие верующие в России склонялись к идее республики как к лучшей форме, в которой народ все же контролирует власть, которая может быть формально законной, а по сути — бесчинной. А желание Николая I сохранить абсолютную монархию вопреки адекватному времени развитию страны было вполне семейной, личной и потому где-то корыстной идеей. Наверное, в ней была и какая-то религиозная, но не очень понятая ему самому мотивация.
Как личная реакция стала государственной
Интересная фигура в этом отношении — император
Александр III, отец Николая II. Его нередко называют христианнейшим государем России. Действительно, это был нравственно достойный человек. В своей частной, семейной жизни он, безусловно, следовал христианским принципам. Честный муж, не имел связей на стороне, что мало о ком из русских императоров можно сказать, к сожалению. А это очень важно, потому что, когда человек ведет нравственно недостойную личную жизнь, у него душа покрыта пеленой, и враг рода человеческого толкает его на поступки, опасные и для него, и для других.
Что касается поступков Александра III как государя, надо сказать, его и не готовили к управлению страной. Царем должен был стать его старший брат, Николай, с которым занимались лучшие учителя, но он заболел и умер в Ницце от туберкулеза. Александр III способностями брата не обладал. Но у него был большой талант подбирать людей. Он находил талантливых министров и никогда им не завидовал, чем отличался от некоторых других русских императоров.
Однако политика Александра III была преимущественно реакционной, направленной на сохранение того, что имелось, а не на развитие государственной системы и общества. И во многом это объяснялось личными мотивами: его отец, Александр II, царь-реформатор, освободивший крестьян, был убит террористами. Александр III не смог преодолеть своего отношения к происшедшему, и эта личная реакция стала государственной политикой, ограничивая царя как государственного деятеля, а сам Александр III остался в истории как царь-реакционер.
Он желал, чтобы все люди в его империи стали русскими. И по вере, и по языку. Он закрывает немецкий университет в Дерпте (сейчас Тарту), переименовывает Дерпт в Юрьев, хотя происхождение его нерусское и там училась молодежь Прибалтики. Он начинает ограничивать права Финляндии, чем абсолютно лояльных к России финнов делает врагами империи; во многом именно из-за этого Финляндия в конечном счете отделяется от России в 1917 году. Он вводит жесткие ограничения на украинский язык и тем самым формирует украинский национализм, которого раньше не было — в России на малороссийском языке до указа Александра III писали книжки.
При нем и Православие стало обязательным, но формальным. Александр III очень страдал от того, что его отец, Александр II, был человек фактически антицерковный, не любящий, даже презирающий Церковь. И Александр III всюду вводил и внедрял церковные формы, что приводило к их «обезжизниванию», потому что Церковь — это живой организм, который формируется свободной волей ее членов, призванных ее главой — Христом. Мы вновь здесь видим пример, когда действия монарха обуславливались чисто личной реакцией, хотя и были благочестивы по устремлению.
В области образования также был принят закон, который резко ограничивал возможности людей из простонародья получать среднее и высшее образование, гимназическое и университетское, — так называемый указ о кухаркиных детях. Потому что Александр III очень боялся, что простонародье, получившее новую информацию о том, что происходит в мире, выступит против него. Поэтому Александр III оставил страну, с одной стороны, консолидированную, имевшую вид сильной, целостной, крепкой державы, пользующейся уважением в мире, но с другой стороны — безусловно надломленную, с массой внутренних противоречий, что и привело во многом к революционным потрясениям при более слабом, хотя и более способном и образованном Николае II.
Прогресс и христианство
В области реальной политики человеком, сознательно служащим России из христианских побуждений, я бы назвал
Петра Аркадьевича Столыпина. Он говорил, что знает, что будет убит, это была эпоха террора, поэтому был обуреваем не тщеславием, но служил, выполняя свой долг. Его действия были действиями умного политика, который заботился о будущем своей страны. Столыпин понимал, что необходимо провести ряд реформ, которые дадут стране возможность развития и снимут напряжение в обществе, грозящем революцией. Аграрные реформы позволят крестьянину выйти из сельской общины, без чего затруднительно экономическое развитие России. Заселение Сибири и Дальнего Востока, с одной стороны, снимет проблему аграрного перенаселения европейской части России, с другой — позволит русским освоить те территории, которые иначе, будучи незаселенными, рано или поздно от России отпадут.
В области образования Столыпин был инициатором всеобщего начального образования, закон о котором и был принят в 1909 году. А к этому времени даже среди мужчин было не более одной четверти грамотных.
Гуманные это были шаги или христианские? И те и другие. Христианин исходит в своих действиях из принципа «не делай другому того, чего не хочешь себе». Я думаю, Столыпин хотел, чтобы его дети были грамотными, чтобы не были нищими, и он понимал, что все дети России, и крестьянские, и купеческие, должны иметь право на образование, на медицинское обслуживание, на достаток, и надо помочь людям этого достигнуть. Потому что народ, живущий в дикости, прибегающий при болезнях к услугам колдунов, как это было в то время, не лучшее православное сообщество.
Христианская мотивация Столыпина в первую очередь проявлялась по отношению к самому себе. Когда человек не заботится о себе, о своей безопасности, а заботится о долге, деле, которое ему вручено, — это и есть признак того, что человек живет, исходя из христианского чувства долга, а не из корысти. Ведь грехопадение — это результат эгоизма, желания послужить себе, а правильный путь, путь от греха к благодати — желание служить Богу и ближнему.
Среди других видных общественных и политических деятелей этого периода можно назвать и
Александра Дмитриевича Самарина, бывшего обер-прокурором Святейшего синода перед революцией 1917 года. Со временем, я думаю, он станет исповедником, потому что уже в советское время он не выходил из ссылок, в том числе тяжелой якутской ссылки, и умер в Костроме в 30-м году. Самарин понимал всю тяжесть положения Церкви в то время, всю неправду отношений между Церковью и властью и был горячим сторонником восстановления патриаршества, горячим сторонником Поместного собора 1917-1918 годов, в котором и принял самое активное участие. Активно протестовал и против возвышения Распутина, не боялся, не молчал, за что и был отстранен от руководства Синодом.
Из деятелей либеральной оппозиции я вспоминаю
князя Дмитрия Ивановича Шаховского, секретаря первой Государственной думы (1906). Активный участник Ярославского земства, после революции 1917 года он отказался эмигрировать за границу, чтобы остаться со своим народом. Как земский деятель участвовал в создании системы народного образования, земских школ и городских училищ, системы медицинского образования. Если бы сегодня наш средний читатель представлял, в каком положении был российский народ в 1861 году, он бы увидел в трудах Шаховского не просто «деятельность», а настоящее христианское служение ближнему. Ведь русский народ был практически неграмотный, полностью лишенный медицинского обслуживания, прибегавший только к услугам знахарей, из которых многие были колдунами, не знавший, по сути, христианской веры, потому что не умел читать — служба в Церкви шла на славянском и полный текст перевода Библии вышел только в 1868 году (при Николае I графом Протасовым, обер-прокурором Синода, было запрещено переводить Писание на русский язык), — если мы на все это посмотрим, то поймем, как важны были усилия таких земских деятелей, как князь Шаховской, для того, чтобы народ стал жить по-человечески, научился читать, в том числе и Евангелие, перестал бы ходить к знахарям, а во время эпидемий устраивать бунты против врачей. И на это служение князь Шаховской потратил практически все свое состояние. Просто в то время люди не говорили публично о своей вере, но в личной переписке, например, видно их постоянное апеллирование к Евангелию.
Подготовила Ирина ЛУХМАНОВА
Был политик, стал монах
Христианство живо в западной политике. Из современных политиков-христиан, вера которых ощутимо проявила себя в политической деятельности, я бы назвал
первого канцлера ФРГ Конрада Аденауэра (1886-1967). Он фактически совершил германское чудо и из абсолютно разрушенной Германии, нравственно опустошенного нацизмом немецкого народа создал великую нацию. Это пример христианского политика, руководствующегося христианской мотивацией, назвавшего свою партию Христианско-демократической (ХДС) и собравшего вокруг себя деятельных христиан и блестящих профессионалов, например, ведущего экономиста Германии Конрада Экхарта.
Христианами были и создатели итальянской республики после Второй мировой войны
Джулио Андреотти (род. в 1919-м), христианский демократ (ХДП), неоднократно избиравшийся премьер-министром Италии, боровшийся с мафией и коррупцией, и
Джузеппе Досетти, развивавший идеи социального христианства, автор Конституции республиканской Италии. То, что Досетти был последовательным в своих христианских принципах, подтверждает, что, отойдя от политической деятельности, он стал монахом. Я с ним встречался, когда он уже был глубоким старцем, в Апеннинах, где он жил в затворе, в монастыре, возглавляя маленькую общину итальянских монахов.
Версия для печати
Тэги:
Церковь
Политика
