Осетия и Абхазия: свобода без Церкви

В результате августовского конфликта на Кавказе Южная Осетия и Абхазия провозгласили свою независимость от Грузии, а Россия и еще несколько стран эту независимость признали. Однако такой исход войны не только не решил, но и усугубил церковную проблему в двух новых государствах.




В ночь с 7 на 8 августа грузинские войска начали массированный артиллерийский обстрел столицы Южной Осетии Цхинвали и прилегающих районов. Через несколько часов последовал штурм города силами грузинской бронетехники и пехоты в рамках «операции по восстановлению конституционного порядка в Цхинвальском регионе». Поводом для атаки, по заявлениям грузинской стороны, послужило нарушение режима прекращения огня со стороны Южной Осетии, которая, в свою очередь, утверждает, что первой огонь открыла Грузия. 8 августа к конфликту на стороне Южной Осетии официально присоединилась Россия, она, в свою очередь, назвала свои действия «операцией по принуждению грузинской стороны к миру». На следующий день в войну вступила Абхазия, которая, как и Южная Осетия, де-факто уже 15 лет отделилась от Грузии. Уже 13 августа грузинские войска были вытеснены из Кодорского ущелья на границе Южной Осетии и Грузии, а 16 августа был подписан план мирного урегулирования конфликта, который предусматривает отвод российских и грузинских войск на позиции, которые они занимали до 8 августа. Для Абхазии и Южной Осетии это решение означает окончательный разрыв с Грузией: ведь, следуя воле новопризнанных государств и соображениям собственной безопасности, Россия не только оставляет там свои войска, но и, скорее всего, создаст там крупные военные базы -- с предложением об этом президент Южной Осетии Эдуард Кокойты выступил уже через две недели после окончания войны, 26 августа.

Итак, война окончена, шаткий политический баланс установлен, хотя и нарушается терактами -- 3 октября взрыв в Цхинвали унес жизни семерых российских миротворцев, еще семеро были ранены. Однако в регионе остается совершенно невыясненным один из главных вопросов -- религиозный. И Грузия, и Южная Осетия, и Абхазия являются традиционно православными странами. Исторические события складывались на протяжении веков таким образом, что и Южная Осетия, и Абхазия находятся на канонической территории Грузии. При этом налицо активное нежелание жить вместе.

Осетины категорически настаивают: Южная Осетия всегда входила в племенной союз горцев Кавказа и никогда не входила в состав какого-либо грузинского государства. Грузинские историки утверждают, что Южная Осетия располагается в исторических регионах Грузии Имерети, Картли и Рача и поэтому является неотъемлемой частью Грузии. Так или иначе, но в 1774 году Осетия, еще не разделенная на Северную и Южную, вошла в состав Российской империи. В XIХ веке Осетинский округ входил в состав Тифлисской губернии, но де-юре был независим от Грузии. Окончательно в состав Грузии Южная Осетия вошла в 1922 году, когда в регионе победила советская власть (Северная же Осетия с 1921 года входила в Горскую АССР, а после 1924-го стала автономной областью). В годы советской власти внутренние противоречия росли: грузинская сторона стремилась подчинить Южную Осетию (так, в 1989 году было введено обязательное делопроизводство на грузинском языке), а Южная Осетия -- освободиться от Грузии (в том же году Верховный совет Юго-Осетинской автономной области безуспешно требовал от Грузинской ССР поднять статус до автономной республики). Тогда же, в 1989 году, в Южной Осетии начались вооруженные столкновения, жертвами которых стали десятки людей, а количество оставшихся без крова исчислялось тысячами. В 1992-м в автономной области прошел референдум по вопросам независимости и вхождения в состав России. «За» проголосовали 98% осетин.

Епископ Никозский и Цхинвальский Исайя

Что касается церковной ситуации в Южной Осетии, то де-юре это Никозская и Цхинвальская епархия Грузинской Православной Церкви. Де-факто -- вследствие конфликтов последних 20 лет и резких антигрузинских настроений большая часть грузинского духовенства была вынуждена покинуть Южную Осетию. При этом Грузинский Патриархат не готов смириться с самостоятельностью Южной Осетии. «Мы никогда не признаем самостоятельность исконного района Грузии, -- сказал нашему журналу епископ Никозский и Цхинвальский Исайя. -- Церковная ситуация складывается таким образом, что сейчас население осталось совсем без духовного окормления, но виноваты в этом не мы -- я, кстати, никуда не уезжал и нахожусь в окрестностях Цхинвали, -- а осетинские сепаратисты и Россия».

В условиях воцарившейся церковно-административной пустоты на место канонической Церкви приходят самозванцы и раскольники. Еще в 1992 году часть духовенства Южной Осетии перешла под юрисдикцию Русской Православной Церкви за границей. Но в 2001-м, когда из-за начавшегося сближения с Матерью-Церковью в РПЦЗ произошел раскол, часть духовенства, возглавляемого игуменом Георгием (Пухатэ), перешла из РПЦЗ в не признанную Вселенским Православием Старостильную Церковь Греции, отколовшуюся в свое время от Элладского Патриархата. В итоге сегодня православные Южной Осетии имеют два варианта: идти к раскольникам или оставаться без церковной жизни.

Похожая ситуация сложилась и в Абхазии. Так же как и Южная Осети, Абхазия в 1920-е годы была насильно присоединена советской властью к Грузии. В конце 1980-х -- начале 1990-х годов начались активные центробежные процессы, приведшие в 1992-1993 годах к войне, сотням жертв и тысячам беженцев. Из Абхазии были изгнаны грузинские священники, а других никто не прислал: ведь Абхазия -- это тоже епархия Грузинского Патриархата.

С идеей присоединения к РПЦ в августе выступил целый ряд деятелей Абхазской и Осетинской церквей. В результате этот вопрос обсуждался 6 октября на заседании Священного Синода, и было решено отказать. Потому что, как ранее заявлял зампред отдела внешних церковных связей Московского патриархата Всеволод Чаплин, подобные решения должны приниматься не в зависимости от политической обстановки, а путем диалога между двумя каноническими Церквями.

Архиепископ Ставропольский и Владикавказский ФЕОФАН. -- Мы должны осушить слезы людей, залечить раны, нанесенные им войной, а дальше -- как Бог даст, -- сказал владыка нашему корреспонденту. В своем интервью телеканалу «Вести» архиепископ допустил возможность переговоров с Грузинской Церковью и подчеркнул: -- Ни в коем случае мы не должны допускать акты насилия или какого-то недоверия к гражданам грузинской национальности, живущим на территории самой Грузии или же рядом с нами, в Москве или в другом регионе. Мы не должны переносить на них то, что случилось по воле неразумных политиков. В первую очередь у нас есть очень хорошее духовное оружие -- молитва о мире, которую совершаем и мы, Русская Православная Церковь, и Грузинская Православная Церковь.

Недавно прошли переговоры между представителями Русской и Грузинской Православных Церквей. Об этом и об актуальном состоянии церковного окормления нашему колумнисту Ивану СЕМЕНОВУ в эфире программы "Вести-24" рассказал Высокопреосвященный КИРИЛЛ, митрополит Смоленский и Калининградский, председатель отдела внешних церковных связей Московского патриархата.

- Здравствуйте, Владыка.
- Здравствуйте.

- Делегация Грузинской Церкви встречала вместе с русскими иерархами мощи святого великомученика Димитрия Солунского в Москве. После этого их принимал Святейший Патриарх Алексий. Проходили переговоры. О чем шла речь на них, и какова главная цель этого визита?
- Сам по себе визит имеет, конечно, очень большое значение. Это первая встреча иерархов Грузинской и Русской Православной Церкви после августовских событий, когда пролилась кровь. А мы знаем, что ничто так не разделяет народы, как кровь. Она может разделить на долгие столетия. Поскольку грузинский и русский народы – православные народы, и поскольку наши Церкви несут особую ответственность, в том числе, и за отношения между этими народами, было принято решение даже в момент военных действий сохранять диалог с Грузинской Церковью, а после прекращения этих действий начать реальный разговор о том, как обе Церкви могут помочь изменить ситуацию к лучшему и преодолеть последствия войны.

- Удалось ли сохранить в полной мере мир в межцерковных отношениях Русской и Грузинской Церкви после этих событий?
- Я думаю, что у Русской и у Грузинской Церкви различное понимание того, что произошло. В первую очередь это обусловлено тем, что, к сожалению, информационное освещение событий, в первую очередь Грузией, было, как известно, очень и очень выборочным, и поэтому наши грузинские братья не имели той объективной информации, которой обладали люди в других странах, в том числе и в России. Поэтому я думаю, что сформировались разные точки зрения на то, что происходило. Но при этом разном понимании событий, Церкви остались в братских отношениях, мы продолжаем служить вместе, молиться вместе. И сам факт сослужения Святейшему Патриарху в момент встречи мощей святого Димитрия Солунского явился таким важным сигналом, что все в литургическом плане сохраняется, Церкви продолжают оставаться вместе. Человеческие разномыслия, различные политические комментарии на исторические, если хотите, события действительно не могут разделить Церкви, а значит, не могут разделить и народы. Вот почему нужно всеми силами сохранять миротворческий потенциал Русской Церкви и Грузинской Церкви для того, чтобы несмотря на то, что произошло, работать на восстановление братских отношений между двумя православными народами.

- Как бы вы охарактеризовали сложившуюся сейчас церковно-каноническую ситуацию на территории Южной Осетии и Абхазии?
- Как очень сложную. С одной стороны, и Абхазия и Южная Осетия являются частью канонической территории Грузинской Православной Церкви, и каждая Православная Церковь должна уважать каноны, если она желает сохранить, в том числе, и свое собственное единство. Но с другой стороны, очевиден иной факт. Грузинское духовенство по известным причинам сейчас не может быть в Абхазии и в Осетии, не может осуществлять свою пасторскую деятельность, и тогда возникает вопрос, кто будет вести народ духовно, кто будет совершать Таинства, крестить детей, причащать, исповедовать, венчать, отпевать. Это же ведь проблемы каждодневной жизни. И вот здесь возникает серьезный вопрос – как нам сочетать с одной стороны уважение к каноническому порядку, а с другой стороны удовлетворение реальных пасторских потребностей абхазского и южноосетинского народа. И одна из задач, которые сегодня стоят перед этим диалогом между нашими Церквами, и заключается в том, чтобы найти какую-то временную переходную модель, которая бы обеспечила с одной стороны и решение пасторских задач, и с другой стороны не привело бы к осложнению отношений между Грузинской Церковью и Русской Церковью.

- Очевидно, что такая схема не может быть найдена, если кто-то не пойдет на компромисс. Если грузинские архиереи смогут рукополагать абхазских и осетинских ставленников, это будет одна возможность компромисса. Если грузинские архиереи позволят в каком-то виде присутствие Русской Православной Церкви на территории этих республик, это будет другой компромисс. Как вам кажется, сейчас кто больше и к какому компромиссу склоняется?
- Я бы не стал сейчас входить в эти детали, потому что и то, и другое, и третье как бы на повестке дня наших переговоров. Кроме того, существует уже некая модель в Абхазии. Ведь долгие годы, начиная с первой войны между абхазами и грузинами на берегах Черного моря, грузинское духовенство потеряло возможность находиться в Абхазии и руководить духовной жизнью.

- А тем не менее Ново-Афонский монастырь существует?
- Он существует, и поэтому какая-то модель де-факто уже существует. Очень важно, чтобы такого рода переходные проекты осуществлялись таким образом, чтобы это не осложняло отношений между двумя Церквами и чтобы обе Церкви с пониманием относились к тому, что реальность такова, что строгого соблюдения канонического порядка в данном случае по отношению к этим территориям осуществить невозможно. Поэтому и нужен некий компромисс и нужна некая переходная модель. Вот об этом мы сейчас размышляем вместе.


Ново-Афонский моанстырь

- В Южной Осетии другая ситуация, там духовный вакуум привел к возникновению раскольничьей непризнанной так называемой Аланской епархии. Эта проблема как может быть решена?
- Знаете, это очень большая проблема. Нужно сказать, что это не просто раскольническая как бы епархия, а дело в том, что так называемое архиерейское рукоположение руководитель этой епархии получил от греческих старостильников, от так называемого Киприяновского синода. Вся деятельность этого синода в отношении России направлена на ослабление Русской Православной Церкви. И что же получается? С одной стороны русские солдаты пролили кровь за осетинский народ, за то, чтобы защитить Южную Осетию, а с другой стороны духовные лидеры этой страны находятся в юрисдикции раскольнической, которая главной своей целью ставит разрушение единства Русской Православной Церкви. Но так же не бывает. Поэтому первое, что необходимо сделать, это, конечно, решить вопрос с этой раскольнической юрисдикцией. Мы будем сейчас вести переговоры с представителями Южной Осетии. Я очень надеюсь, что эти переговоры будут успешными, особенно принимая во внимание действительно то, что произошло в наших двухсторонних отношениях, принимая во внимание ту великую жертву, которую принес сегодня наш народ для того, чтобы защитить осетин, живущих в Южной Осетии.

- Вчера (8 ноября) во время российско-итальянских межгосударственных консультаций президент Дмитрий Медведев упомянул о скорой окончательной передаче русского подворья в Бари русской церкви, России. Как вы можете оценить это событие?
- Мы надеемся, что это произойдет 19-го декабря, по крайней мере мы нацеливаемся на эту дату. В день памяти Святителя Чудотворца Николая я предполагаю быть в этот день в Бари, очень надеюсь, что смогу быть участником вот этого акта передачи. Но, к сожалению, еще остаются некоторые вопросы не решенными. Поэтому сейчас и представители нашей дипломатии и представители нашей Церкви активно работают для того, чтобы именно 19-го декабря произошло это событие.

- Спасибо Вам большое за это интервью.
- Благодарю Вас.

Версия для печати

Тэги: Епархии  Церковное управление